Я вернулся в холл. У двери в хозяйскую половину сидел на кор- точках худенький мальчик в коротких штанишках. Зажав под мышкой длинную серебристую трубку, он, сопя и пыхтя, торопливо разматы- вал клубок бечевки. Я подошел к нему и сказал: - Привет. Реакция у меня не та, что прежде, но все-таки я успел увер- нуться. Длинная черная струя пролетела у меня над ухом и плюхну- лась в стену. Я изумленно глядел на мальчишку, а он глядел на ме- ня, лежа на боку и выставив перед собой свою трубку. Лицо его было мокрое, рот открыт и перекошен. Я оглянулся на стену. По стене текло. Я снова посмотрел на мальчика. Он медленно поднимал- ся, не опуская трубки.
Это из повести Стругацких “Хищные вещи века”.
- Что-то ты, брат, нервный, - произнес я. - Вы стойте, где стоите, - хрипло сказал мальчик. - Я вашего имени не называл. - Да уж куда там, - сказал я. - Ты и своего не называл, а па- лишь в меня, как в чучело. - Вы стойте, где стоите, - повторил мальчик. - И не двигай- тесь. - Он попятился и вдруг забормотал скороговоркой: - Уйди от волос моих, уйди от костей моих, уйди от мяса моего... - Не могу, - сказал я. Я все старался понять, играет он или действительно меня боится. - Почему? - Растерянно спросил мальчик. - Я все говорю, как надо. - Я не могу уйти, не двигаясь, - объяснил я. - И стою, где стоял. Рот у него снова приоткрылся. - Хугер, - сказал он неуверенно. - Говорю тебе, Хугер: сгинь! - Почему Хугер? - Удивился я. - Ты меня с кем-то путаешь. Я не Хугер, я Иван. Тогда мальчик вдруг закрыл глаза и пошел на меня, наклонив го- лову и выставив перед собой свою трубку. - Я сдаюсь, - предупредил я. - Смотри не выпали. Когда трубка уперлась мне в живот, он выронил ее и, опустив руки, весь как-то обмяк. Я наклонился и заглянул ему в лицо. Те- перь он был красный. Я поднял трубку. Это было что-то вроде игру- шечного автомата - с удобной рефленой рукояткой и с плоским пря- моугольным баллончиком, который вставлялся снизу, как магазин. - Что это за штука? - Спросил я. - Ляпник, - сказал он угрюмо. - Дайте сюда.
Есть мнение, что таким образом они еще в 1964 году предугадали появление пейнтбола.
Я отдал ему игрушку. - Ляпник, - сказал я. - Которым, значит, ляпают. А если бы ты в меня попал? - Я посмотрел на стену. - Надо же, теперь это за год не отмыть, придется стену менять. Мальчик недоверчиво посмотрел на меня снизу вверх. - Это же ляпа, - сказал он. - Да? А я-то думал - лимонад. Лицо его приобрело, наконец, нормальную окраску и обнаружило определенное сходство с мужественными чертами генерал-полковника Туура. - Да нет, - сказал он. - Это ляпа. - Ну? - Она высохнет. - И тогда уже все окончательно пропало? - Да нет же. Просто ничего не останется. - Гм, - сказал я с сомнением. - Впрочем, тебе виднее. Будем надеяться на лучшее. Но я все-таки очень рад, что ничего не оста- нется на стене, а не на моей физиономии. Как тебя зовут? - Зигфрид, - сказал мальчик. - А подумавши?
Мне такая версия кажется немного притянутой. Хотя отрицать прорицательность многих вещей именно в этой книге было бы глупо. Да и вообще вещь шикарная, конечно.
- Хугера... - Сказал я. - Хугера я знаю совершенно случайно. А про вас ничего не знаю. Как вы тут живете, чем занимаетесь... Вот что ты там сейчас делаешь? - Предохранитель испортился. - Так давай его сюда, я починю. Чего ты меня так боишься? Я похож на какого-нибудь дрянь-человека? - Они все на работу поехали, - сказал мальчик. - Поздно у вас работа начинается. Уже обедать пора, а вы еще только на работу идете... Ты знаешь, где отель "Олимпик"? - Знаю, конечно. - Проводишь меня? Мальчик помедлил. - Нет, - сказал он. - Почему? - Сейчас школа кончается. Мне надо домой идти. - Ах, вот оно что! - Сказал я. - Ты, значит, филонишь? Или, как у нас говорили, мотаешь?.. И в каком же ты классе? - В третьем. - Я тоже когда-то учился в третьем. Он высунулся из кустов. - А потом? - А потом в четвертом. - Я поднялся. - Ну ладно. Разговаривать со мной ты не хочешь, проводить меня ты не хочешь, штанишки у те- бя мокрые, пойду я к себе. Ну, что смотришь? Даже не хочешь мне сказать, как тебя зовут... Он молча глядел на меня и дышал через рот. Я пошел к себе. Кремовый холл был обезображен, как мне показалось, необратимо. Огромная угольно-черная клякса на стене не собиралась высыхать. Кому-то сегодня влетит, подумал я. Под ноги мне попался клубок бечевки. Я поднял его. Конец бечевки был привязан к ручке двери в хозяйскую половину. Так, подумал я, это мы тоже понимаем. Я отвя- зал бечевку и сунул клубок в карман. В кабинете я достал из стола чистый лист бумаги и составил те- леграмму Марии: "Прибыл благополучно вторая Пригородная семьдесят восемь целую Иван". В путеводителе я нашел телефон бюро обслужи- вания, передал телеграмму и снова позвонил Римайеру. И снова Ри- майер не отозвался. Тогда я надел пиджак, посмотрел в зеркало, пересчитал деньги и собрался уже выходить, как заметил, что дверь в гостинную приоткрыта и в щель смотрит глаз. Я, конечно, ничего не заметил. Я внимательно оглядел свой костюм спереди, вернулся в ванную и некоторое время, посвистывая, чистил себя пылесосом. Когда я вернулся в кабинет, лопоухая голова, просунутая в полуот- крытую дверь, моментально скрылась - осталась торчать только себ- ристая трубка ляпника. Усевшись в кресло, я по очереди открыл и закрыл все двенадцать ящиков стола включая потайные, и только тогда снова поглядел на дверь. Мальчик стоял на пороге. - Меня зовут Лэн, - сообщил он.
Обязательно ознакомьтесь, если еще не.
